Пресса

Продюсер Эльшан Мамедов: "Не имею права на ошибку"

Поводов для беседы с продюсером Эльшаном Мамедовым несколько: 30-летие независимого театра в России, премьера «MoscowBoys», и, конечно, самое обсуждаемое в эти дни — отношения театра и государства. 

– Эльшан, сейчас много разговоров об отношении госудраства и театра.  Для вас, как для руководителя частного театра, этот вопрос актуален? 
– В отношения с государством я вступаю, когда плачу налоги или арендую сцену у государственных театров. Обсуждать отношения коллег с их работодателем я не имею права. Они выбрали свой путь, я – свой.
– История независимых театров в России началась 30 лет назад. Как это было?
– Да, в 1986-87 годах вышло несколько документов, разрешающих частное предпринимательство, официально признающих юридический статус театров-студий. И в 22 года я стал директором театра-лаборатории «Тембр» («Слово о полку Игореве» на древнерусском языке мы с успехом сыграли во многих странах мира).
– Этот опыт вам помог создать собственный театр? 
– Да, конечно.  «Независимый театральный проект» бал создан в 1993-м. В сентябре мы открыли 24-й сезон. Выпустили 25-ю премьеру - «MoscowBoys» – и 20 раз сыграли ее в Эдинбурге на фестивале «Фриндж». Вернулись домой и в сентябре открыли сезон московской премьерой «MoscowBoys» на сцене «Геликон-оперы».
– Музыкальный спектакль, где нет ни одного слова, в театре, так прочно связанном с драматургией. Это еще один ваш хитрый продюсерский ход?
– Если под «хитрым ходом» вы имеете в виду выход на международный рынок, то да. Только ничего хитрого в этом нет: музыка не имеет границ. Всё началось в 2012 году, когда мы с хореографом Игорем Оршуляком объявили кастинг среди скрипачей, альтистов и виолончелистов. Тот факт, что я задумал музыкальную историю с молодыми музыкантами, многими коллегами был встречен неоднозначно. Продюсер «Ladies’ Night», «Игры в правду» etc и известный хореограф, никогда ранее не работавший с музыкантами, собираются сделать спектакль со струнным квартетом. Звучит действительно странно. Даже если допустить, что в мире довольно много музыкальных шоу именно струнных квартетов в жанре «музыканты шутят», и у нас было на кого оглядываться. Мы же шутить не собирались, мы хотели сделать ни на что не похожий спектакль, в котором все «по-взрослому». Степ, акробатика, хореография. При этом музыку никто не отменял. Какие там шутки! У нас будут играть универсальные артисты!
– Первым был «Тапёр-шоу: танцующие на струнах». О нем много отзывов в соцсетях и нет ни одной рецензии. Вы не зовете на спектакли критиков?
– Не зовем. Если сами просятся, приветствуем. Приходили профессионалы, замечательно пишущие о театре, потом звонили и говорили: «Я не знаю, как об этом писать». О «MoscowBoys» в Эдинбурге один из фестивальных обозревателей написал: «Ни одна категория в каталоге «Фринджа» не может полностью описать то, что творят на сцене «MoscowBoys». А этот человек видел гораздо больше удивительных форматов, чем московские критики.
– Три года назад на страницах «Театрала» вы рассказывали о благотворительном спектакле «Девочки из календаря». Сегодня вы рассказываете о том, что изобрели новый жанр музыкального театра. Театр, не имеющий государственной поддержки, в нашей стране может себе позволить и благотворительность, и эксперимент?
– Как видите, может. Давайте еще добавим, что театры во всем мире вообще много чего себе позволяют, а они почти все негосударственные. И это не камень в огород коллег из бюджетных театров. Мне легче, чем им, принимать решения. Это мой театр, и я рискую своими деньгами. Но это «легче» – медаль с обратной стороной. В отличие от коллег я не имею права на ошибку. И эксперимент, пусть даже самый сумасшедший, в моем случае должен окупиться.  
– Вы еще рискнули изменить название театра в этом сезоне. 
– Да, это случилось, когда мы репетировали спектакль по пьесе «Имя», и кто-то сказал, что имени как такового у нашего театра нет! Есть «Независимый театральный проект», а как зовут этот проект? Так и появился театр «Ателье». Кстати, «Имя» – одна из самых популярных французских пьес последнего времени, и наш спектакль по этой пьесе тоже можно назвать экспериментом. Как и несколько лет назад в случае с «Игрой в правду», мы создали русскую сценическую версию (я убежден, что «наши играют французскую жизнь» – это не всегда правильно), а режиссер Дайнюс Казлаускас нашел интересный театральный язык, мало вписывающийся в формат, который определен в России как «литовская режиссура».
– Вы так легко об этом говорите. Захотел – сделал. Новое название, новый формат...
– Я рад, что так выглядит со стороны. В реальности все гораздо сложнее. Сложно собирать актеров для достаточного количества репетиций, сложно найти ту самую пьесу, сложно с режиссурой, сложно коллекционировать зрителя. Но когда ты занимаешься любимым делом, все сложности переносятся легче. Появляются новые спектакли и новые форматы. Может, это звучит банально, но это так.

Продюсер Эльшан Мамедов: "Не имею права на ошибку"